Ни дня без строчки!
Следующее упражнение мозголомное. И исполнение его будет ужасно и нечитабельно, если исходить из привычных критериев. И в то же время оно подобно гамме для музыканта - не звучит, трудно, но играть надо. На них оттачивается техника, развивается беглость рук. Можно, конечно, обойтись и без них. Но, как ни странно на первый взгляд, проще учиться как раз с гаммами.
Игорь Голдырев в руководстве Курс молодого бойца или как стать крутым писателем пишет:
Непременным условием удобочитаемости большинства ранних произведений является уничтожение эпитетов. Юные дарования способны завалить даже неплохой, по сути своей, текст таким количеством прилагательных, причастий и наречий, что читатель не способен сдвинуть этот воз с места. Попытайтесь установить лимит — одно предложение — одно прилагательное. Напишите в таком духе пару страниц текста. У вас ничего не получится, но это послужит хорошим уроком. Поучитесь полностью использовать изобразительную возможность каждого слова. Потратьте время на то, чтобы выяснить, что для вас наиболее важно в данной фразе — сказать, что горы высоки, или что они безжалостны? И стоит ли тут же уточнять, что скалолаз отважен? Каждое из этих слов тянет в свою сторону, негативные и позитивные оценки, находящиеся близко в тексте, дергают несчастного читателя в разные стороны, вместо того чтобы плавно нести его душу в нужном направлении.
Пару страниц (это около 1000 слов) я от вас не требую, но хотя бы 200 слов написать стоит, чтобы понять, о чем вообще речь и как это влияет на лексикон.
Шестнадцатое задание:
Напишите текст, в котором на одно предложение будет всего одно прилагательное\наречие\причастие. Минимум 200 слов.
Не оценивайте результат с художественной точки зрения. Что бы у вас не получилось - оно и должно таким быть.
Возможно, тяжело будет сразу и придумывать, о чем писать, и следить за построением фраз. Попробуйте сначала набросать небольшой текст в своей обычной манере, а потом уже переписать его под условия упражнения.
Игорь Голдырев в руководстве Курс молодого бойца или как стать крутым писателем пишет:
Непременным условием удобочитаемости большинства ранних произведений является уничтожение эпитетов. Юные дарования способны завалить даже неплохой, по сути своей, текст таким количеством прилагательных, причастий и наречий, что читатель не способен сдвинуть этот воз с места. Попытайтесь установить лимит — одно предложение — одно прилагательное. Напишите в таком духе пару страниц текста. У вас ничего не получится, но это послужит хорошим уроком. Поучитесь полностью использовать изобразительную возможность каждого слова. Потратьте время на то, чтобы выяснить, что для вас наиболее важно в данной фразе — сказать, что горы высоки, или что они безжалостны? И стоит ли тут же уточнять, что скалолаз отважен? Каждое из этих слов тянет в свою сторону, негативные и позитивные оценки, находящиеся близко в тексте, дергают несчастного читателя в разные стороны, вместо того чтобы плавно нести его душу в нужном направлении.
Пару страниц (это около 1000 слов) я от вас не требую, но хотя бы 200 слов написать стоит, чтобы понять, о чем вообще речь и как это влияет на лексикон.
Шестнадцатое задание:
Напишите текст, в котором на одно предложение будет всего одно прилагательное\наречие\причастие. Минимум 200 слов.
Не оценивайте результат с художественной точки зрения. Что бы у вас не получилось - оно и должно таким быть.
Возможно, тяжело будет сразу и придумывать, о чем писать, и следить за построением фраз. Попробуйте сначала набросать небольшой текст в своей обычной манере, а потом уже переписать его под условия упражнения.
Но однажды случилась беда. Времена года перепутали. За апрелем пошел февраль. За февралём ноябрь. За ноябрём июль. За июлем декабрь. И так все месяцы пошли в разнобой! Начались разброд и шатание.
Но апрель не был бы апрелем, если бы не придумал хитрость. Собрал он братьев-месяцев у костра. Велел им песни петь. А сам дал ветру наказ:
- Лети, лети ветер. Лети, лети далёко. Найди девочку с чистым сердцем. И пусть душа её будет добра. Приведи, друг мой. Приведи, смелый. Приведи, ветер, ту девочку сюда.
И полетел ветер, понёсся далёко: за моря-океаны, за дальние страны, за леса и степи, за горы и реки. И нашел ветер, и привёл, родимый, девочку лет семи.
Посмотрела она на братьев-месяцев. Нахмурила пшеничные брови. Поджала капризно губы. Ткнула в летние месяцы пальцем и сказала:
- Только вы будете работать в году. Остальные – вон!
Затужили зимние месяцы. Разрыдались осенние. И только апрель улыбнулся. Взял за руки братьев весенних месяцев, марта и мая, и исчез.
Годы шли, шли, шли. Лето длилось, длилось, длилось. Девочка росла-росла и выросла в прекрасную девушку. И гуляла она однажды по лесу, и увидела юношу. Кудри его были, что колосья пшеницы, глаза – как ясное небо. Губы алели, соперничая цветом с клубникой. И решила девушка, что он ей будет под стать, и спросила:
- Кто ты, добрый молодец? Как зовут тебя, ясноокий?
- Имя моё Апрель, - с улыбкой ответил юноша. – Я дружу с ветром, играю на дудочке и слушаю рассказы зверей.
- Звери говорят с тобой? – удивилась девушка.
- Конечно! Жалуются мне звери на бессердечную девочку. Говорят, раньше были весна, лето, осень и зима. Было время растить детей, собирать урожай, заготавливать запасы на зиму. А теперь…
- Что теперь?!
- А теперь только и остаётся – ждать старости.
- Почему?
- Потому что новая жизнь зарождается весной. Нет весны – нет рождения. И скоро все звери и птицы умрут. Потому что стоит вечное лето.
- Печально… - вздохнула девушка. – Но неужели ничего нельзя исправить?
- Почему же? Можно! – Апрель хитро подмигнул. – Нужно только, чтобы девочка произнесла слова.
- Какие слова?
- Особые! Подойдешь ближе – на ушко шепну.
Подошла девушка, и Апрель зашептал:
- Месяцы-братья, воины славные! За руки возьмитесь, крепко схватитесь. За маем июнь, за июнем июль, за июлем август, за августом сентябрь, за сентябрем октябрь, за октябрем ноябрь, за ноябрем декабрь, за декабрем январь, за январем март, за мартом апрель, за апрелем май. И кружитесь вокруг костра, кружитесь! Чтобы за зимними вьюгами наступала весна. Чтобы за весенней распутицей приходило лето. Чтобы за летним зноем тянулась осень. Чтобы за осенним листопадом кралась зима.
И поняла тогда девушка, кто стоит перед ней. Загрустила.
- Если я скажу эти слова, ты исчезнешь?
- Да, - ответил Апрель, - но каждый год я буду возвращаться. Снова и снова.
Девушка кивнула и произнесла особые слова. Апрель стал апрелем. Наступила весна.
"У нас небо из затертого ситца", - думает он. - Словно старуха с ослабевшими ногами сбросила платок, запыхавшись ни с того не с сего. И другого неба мы не заслужили".
Дорога все тянется, а небо - небо тоже, в общем, тянется, истончается, уходит ввысь, разбухшее, глаза болят от сырости. Глаза болят смотреть в это продрогшее небо. Потому что там ничего нет. Кажется, за ним нет ни солнца, ни звезд. Плыви в нем хоть целую вечность, ни до чего не доберешься. Снаряди новейшую ракету, лети на ней, пока хватит топлива - ничего не найдешь. Одну сосущую пустоту. Джек привык к пустотам. Он старается не смотреть на них, он, как и Баст, не любят, когда вокруг всё просматривается. Он знает, что Баст ненавидит пространство в любом виде. Он сам нервничает, оказавшись в открытом месте. И тем не менее глазеет в небо. Оно такое же, как весь мир. Оно такое же, как он сам.
Сплошная пустота и вода. Холод и сырость. Знаешь это, знаешь твердо, но смеешь сомневаться. Смеешь что-то искать, высматривать. На что-то надеяться – бестолково, в общем, надеяться. Потому что если бы не смотрел и не искал, давно бы сложил ручки и сдался. А пока еще есть, за чем гоняться.
Главное – ища надежду, не наткнуться на смерть.
Стены были увешаны картинами. Живопись, графика и фотоискусство. Разнообразие жанров: портрет, пейзаж, натюрморт, марина, жанровая и архитектурная живопись. И всевозможные техники исполнения: масло, гуашь, акварель, пастель, тушь и акрил. Каждый участник хотел показать свои способности.
Осмотрев зал еще раз, Соня присела на диванчик. Девушка посмотрела на дисплей телефона. Ни звонков, ни смс. Соня решила подождать еще минут двадцать. Мама и Максим обещали приехать, но почему-то задерживались.
- Скучаешь? – раздалось над самым ухом девушки. Соня подняла глаза. Это был Артем.
Её вечный соперник.
- А, похоже? – девушка изобразила подобие улыбки.
- Я видел твой рисунок, - присев рядом, начал парень. – Необычно. Хотя и заезженно.
- А ты подался в фотографы?
- Порой мы не замечаем очевидного.
- На что ты намекаешь? – сузив глаза, спросила Соня.
- Ни на что. Прости, мне надо идти, - Артем исчез также внезапно, как и появился.
Минут через пять появились мама и Максим. Они о чем-то долго говорили. Кажется, они попали в пробку. Однако Соня их почти не слушала. Девушка все думала о словах Артема. Проходя мимо его картин, Соня остановилась. Это были фотографии природы. Однако на них был общий элемент. Пара листиков, пара птичек, пара цветочков и даже пара белочек.
«Может, я чего-то не замечаю», - подумала Соня.
Вот идешь по улице, настроение никудышное и брови хмурятся. Идешь, на небо не смотришь, плевать тебе на него. А там облачка между прочим. Беленькие такие. И солнце. Яркое, аж глаза режет. Прямо зло берет: ты расстроенный топаешь, а там солнце весело плывет над миром и блистает. Хочется погрозить скрюченной клюкой в вышину: чтоб неповадно было. Да только куда нам с коротенькими ручонками до светила дотянуться. Только разозлился еще больше. Но сделать все равно ничего не можешь: голова обессилено опускается и перед глазами снова грязная дорога. В выбоинах и трещинах. С ненормальной удовлетворенностью фыркаешь: иначе и не могло быть. И тут, с перекошенным в оскале лицом, натыкаешься на лужу. В бесформенной кляксе то самое солнце.
Веселое. Счастливое. Глядится в грязную воду и сияет.
Ты криво ухмыляешься: и сюда, проклятое, забралось. И чего не сидится в безоблачных далях? Останавливаешься и со злобой пинаешь камешек в безобразную дыру. По воде расходятся круги, и яркая картинка на секунду гаснет. Но не так-то просто усмирить золотое отражение. Оно помигало и вернулось, даря сердцу новую счастливую улыбку..
И ты сдаешься. Жизнерадостное светило сломало планы по проведению кровопролития и войны, лезшие в дурную голову. Ты побежден, и как мало для этого нужно – лишь одна улыбка. Одна улыбка - и поражение.
Все кончено: ты заразился жизнерадостностью. Только посмотри на себя: стоишь посреди безобразной дороги и расцветаешь. Сумасшедший.
А коварное солнце продолжает щуриться, глядя на тебя из лужи.
Пройдя калитку, Ринео вскочил на лошадь и рысью направил ее прочь. Ему и полагалось изображать пылкого влюбленного, спешить на свидание, но стояла ночь. Не дай бог лошадь оступится и сломает ногу.
Сердце бешено стучало. Юноше казалось, что вот-вот позади раздастся шум, поднимутся крики и за ним бросятся в погоню. Но секунда шла за секундой, а в ночи все так же стрекотали сверчки, ухала сова, да цокали копыта Резвой. Ринео ощутил, как напряжена спина, и выдохнул. Он ушел. У него получилось. Хватятся только утром, а за ночь, да при полнолунии, он успеет далеко уйти. Пусть ищут у любовницы сколько угодно. А если повезет, то решат подождать, когда сам вернется. Дескать, дело молодое. А когда выйдут все сроки, приедут в Хорос, да станут искать девушку, что танцевала с молодым господином. И узнают, что никто не видел Ринео в городе со дня битвы. Но будет поздно. И больше не сможет отец запирать его дома и запрещать читать старые книги. Да и не нужны они будут, ведь Рин своими глазами увидит то, о чем пишут люди. Другие страны и миры.
К рассвету он выехал на перекресток. Одна дорога вела на юг, к Хоросу. Туда, где ждала Ринео мнимая возлюбленная. Оставив в ту сторону ложный след, юноша вернулся по своим следам и сошел с дороги раньше развилки.
В лесу он ненадолго остановился дать отдых кобыле и вздремнуть. Сон не шел, но пару часов Ринео подремал, то и дело просыпаясь от громких звуков, источником которых чаще всего была кобыла.
Пройдя калитку, Ринео вскочил на лошадь и рысью направил ее прочь. Ему и полагалось изображать пылкого влюбленного, спешить на свидание, но стояла ночь. Не дай бог лошадь оступится и сломает ногу.
Сердце бешено стучало. Юноше казалось, что вот-вот позади раздастся шум, поднимутся крики и за ним бросятся в погоню. Но секунда шла за секундой, а в ночи все так же стрекотали сверчки, ухала сова, да цокали копыта Резвой. Ринео ощутил, как напряжена спина, и выдохнул. Он ушел. У него получилось. Хватятся только утром, а за ночь, да при полнолунии, он успеет далеко уйти. Пусть ищут у любовницы сколько угодно. А если повезет, то решат подождать, когда сам вернется. Дескать, дело молодое. А когда выйдут все сроки, приедут в Хорос, да станут искать девушку, что танцевала с молодым господином. И узнают, что никто не видел Ринео в городе со дня битвы. Но будет поздно. И больше не сможет отец запирать его дома и запрещать читать старые книги. Да и не нужны они будут, ведь Рин своими глазами увидит то, о чем пишут люди. Другие страны и миры.
К рассвету он выехал на перекресток. Одна дорога вела на юг, к Хоросу. Туда, где ждала Ринео мнимая возлюбленная. Оставив в ту сторону ложный след, юноша вернулся по своим следам и сошел с дороги раньше развилки.
В лесу он ненадолго остановился дать отдых кобыле и вздремнуть. Сон не шел, но пару часов Ринео подремал, то и дело просыпаясь от громких звуков, источником которых чаще всего была кобыла.
Пустыня зовет его. Ночью – странными снами. Днем – обдавая жаром ветра. Она огромна. Простирается до самых дальних границ Вселенной. Сыпет песок, перетирая между сухих ладоней. Бросает вверх. А он, превратившись в пыль, летит вниз падающими звездами.
Макс ненавидит пустыню. Ее власть над ним. Но знает, что чертыхаясь и делая запасы воды и пищи, пойдет на этот зов. Будет тянуть до последнего, но утром обнаружив песок под подушкой, поймет, что пора в дорогу.
Так было всегда. С тех пор, как он, любопытный парнишка, ушел туда на несколько дней. Ушел, соблазнившись легендами о древнем городе. Не взяв ничего, кроме надежды. Он не заблудился. Не был покусан, не умер от жажды и вернулся домой. С песком в карманах, с взглядом, обращенным внутрь себя. Несколько дней молчал. А когда очнулся, ничего не помнил. Кроме шепота приближающего сирокко. Да взлающего хохота койотов.
Прошло несколько лет. Он пробовал завести семью. Он думал, что счастье в стереотипах. Он хотел быть как все.
Вот только она приготовила для него другую судьбу. И каждой весной он просыпался от воя койотов и странного шепота. От песка под подушкой. Собирал вещи и уходил. Спешил, словно нетерпеливый любовник. Обещая себе, что это последний раз. Что город, если и был, давно сожран безжалостным временем, рассыпался и стал песком.
Стал песком в этой проклятой пустыне.
Мрачные дома обступили площадь. Под их натиском она словно бы съеживалась, сжималась до невероятного размера. Спертый воздух не давал вздохнуть, почувствовать свободу и расслабиться. Он завис над каменной кладкой и давил на грудь.
Утробный гул горна разорвал тишину над площадью. Вытянувшись, как струна, гонец, ещё раз протрубил призыв и развернул свиток указа. Он начал читать, оглядев людей и прокашлявшись после долгого пути. Он старался не смотреть на жестокие лица, сосредоточиться на бумаге в руках, но не мог. Глаза налились кровью и сверкали из-под бровей, буравили доспехи, рты наполнялись слюной, а головы планами. Бедность превратила их в диких зверей, чудовищ, которые готовы умереть за кусок хлеба. Гонца передернуло от ужаса, стоило ему представить кровавую расправу и надругательство. Нет, он не останется здесь даже чтобы передохнуть - надо бежать.
Спасительные слова приказа закончились. Ему больше нечего сказать. Но свора дикарей подступает ближе, сжимая в руках рукояти вил и лопат.
Гонец сглатывает и замирает, смотрит в хмурые лица и видит угрозу. Он окружен, и ему не спастись. Пришпорив коня, он несется и разбивает толпу. Ныряет в узкий переулок. Мчит на всех порах, стремясь оставить опасность за спиной. Белёсый луч солнца ударяет в глаза и слепит на секунду. Кажется, пролетает вечность, прежде, чем на небо наползает туча. Грозовое облако занимает небо, предвещая дождь. Крики за спиной нарастают, а конь выбивается из сил - долго скачут двое по улицам королевства, и без передышки не обойтись. Капли тяжело слетают с неба. Они быстро размачивают землю, превращая дорогу в грязь. Конь скользит в лужах и скачет все медленнее, дикари нагоняют.
***
Кровь смешивается с водой в грязной луже. Кошель разорван и опустошен, шелк заляпан и перепачкан. В городе одобряюще гудит толпа. Звери делят скудную добычу. Они могут позволить себе корку хлеба и кусок мяса - пустой разум торжествует. А в заплывших кровью глазах гонца отражается небо. Бесконечная череда облаков. Золотая глубина солнца. Сердце глухо стучит, жаждя жизни. Но суровая борьба не оставляет выбора - зверь или труп, - третьего не дано.